«Знания – ничто без понимания». Эту фразу Ник Лисон, в прошлом трейдер, чья рискованная и незаконная игра на бирже в середине 90-х привела к банкротству старейшего английского банка Barings, повторил несколько раз во время своей субботней лекции в школе «Сколково». Отсидев 4,5 года в тюрьме за мошенничество, Лисон теперь разъезжает по миру с лекциями, в которых на собственном примере показывает, как не надо играть на бирже. Его взгляд на финансовые рынки переплетается с эмпирической философией. Ник верит, что на чужих ошибках можно научиться больше, чем на чужом успехе. Slon публикует фрагменты выступления Лисона, а также блиц-интервью с ним. «Моя карьера началась довольно рано. В 18 лет я приступил к работе в лондонском Сити, потом переехал в Сингапур (там располагалось подразделение Barings. – Slon) и был очень успешным и перспективным трейдером. Все вокруг верили в мой успех, меня пытались перекупить многие банки. Одно из предложений поступило от Lehman Brothers. Сейчас я думаю, что если бы его принял, банк разорился бы быстрее (смеется). Я был очень успешен, но потом что-то пошло не так. За три года меня никто не проверил, до этого я работал в Morgan Stanley, и ситуация была идентичной. Я торговал агрессивно, это вызывало вопросы у других трейдеров, но не вызывало вопросов у моего начальства из лондонского офиса, так как я приносил до 90% общей прибыли. Регулярные проверки помогли бы отслеживать мои ошибки и избежать проблем в будущем. Я реагировал на ситуацию, действуя оппортунистически, мои действия четко не были нигде прописаны. Моя деятельность была неавторизованной, не согласованной с высшим руководством. Я мог бы остановиться, но и моя организация могла меня остановить. А она этого не делала, рассчитывая на высокие прибыли и бонусы. Люди хотят верить, а не задавать вопросы. Самое простое, что можно было сделать, – попросить помощи у человека, который отвечает за корпоративное управление, но в Barings такого не было. Я несу единоличную ответственность за все, что произошло в далекие 90-е. НО! Проблемой многих инвестбанков были и остаются слабый риск-менеджмент, низкое качество корпоративного управления. Риск-менеджеры не всегда имели должный авторитет. В результате происходил разрыв между тем, что происходило на рынке, и тем, как видела это компания. Кроме того, регуляторы сильно отставали от развития рынка. Когда я стал терпеть убытки, то не смог смириться с потерями, надеялся отыграться, так обычно ведут себя карточные игроки. Убытки накапливаются, ситуация выходит из-под контроля. В конце 1994-го было страшное время, я уже понимал, что грядут проблемы, пытался забыться посредством алкоголя, откладывал признание убытков. 23 февраля 1995 года проверка наконец состоялась, я не смог объяснить ее результаты и... сбежал. Я просидел в тюрьме 4,5 года, от меня за это время ушла жена, я заболел раком прямой кишки. И в тюрьме я думал о самоубийстве, но потом понял, что надо уметь принимать проигрыши и жить дальше. И теперь я делю все события в жизни с точки зрения моего отношения к ним на две категории – на которые я могу повлиять и на которые – нет. Я был умным, но судьба все равно меня наказала жестоко. Я бы хотел прожить жизнь по-другому, но такой возможности нет». Ник Лисон © JIMIN LAI / AFP После выступления Лисона Slon задал ему несколько вопросов: – В своем выступлении Вы сказали о проблемах в инвестбанках, связанных с риск-менеджментом и корпоративным управлением. Как изменилась ситуация за 20 лет? – Проблемы остаются прежними. Рынки постоянно меняются, они инновационны. Изменения происходят быстро, но не всегда равномерно. Рынки не поспевают за временем, и это настоящая проблема. Им необходимо ускориться, чтобы соответствовать требованиям современности. Основная проблема в том, что вся история финансовых рынков показала: они работают не по упреждающему принципу, а реагируют на уже произошедшие изменения. – Почему компании и регуляторы во всем мире не могут найти решения этих проблем? – Новые правила регулирования вводятся в действие, но очень быстро устаревают, опять же по причине того, что рынки постоянно меняются. Необходим свод правил, имеющий столь же инновационный характер, они должны меняться столь же быстро, как и рынки. Если же правила не будут меняться, то они будут все время отставать от постоянно меняющейся действительности. Сегодня ситуация с регулированием банковской сферы просто ужасна, банки по всему миру сетуют, как им тяжело соответствовать всем требованиям, которые к ним предъявляются. Если банки перегружены правилами и постоянно находятся под гнетом контролирующих органов, то им крайне нелегко справляться со своими проблемами. Нужно регулирование, которое не перегружает банки чрезмерно, а также предоставляет им достаточно времени для решения всех задач. – Во время своего выступления Вы сказали, что Вам не известно о случаях дефолтов крупных российских банков за последние годы. Я вам объясню почему – российское правительство выделяло огромные суммы из бюджета, чтобы предотвратить банкротство заметных игроков либо просто помочь им. Как вы считаете, правильно ли исправлять ошибки крупных банков за счет государственных денег? – Я думаю, зависит от каждого отдельного случая, и государство может объяснить, почему оно спасло тот или иной конкретный банк. В случае с Lehman Brothers, например, государство, видимо, сочло, что этот банк не имеет достаточно масштабного влияния на рынок. Но впоследствии стало ясно, насколько сильно Lehman был вовлечен в финансовую индустрию страны, какими связями он обладал по всему миру. Если бы регуляторы могли вернуть время вспять, они бы приняли совершенно иное решение. Не стоит думать ни про один банк, что он «слишком большой, чтобы рухнуть». Но в то же время, если крах какого-либо банка может привести к таким же катастрофичным последствиям, как в случае с Lehman Brothers, то, вероятно, этот банк стоит защищать.